Пушечный наряд - Страница 33

– А? Что?

Лодочник зажал мне рот.

– Тихо, рядом ходит кто-то, оружие есть?

Я вытащил из-под полы пистолет. В руке у лодочника блестел нож. Он осторожно выглянул в приоткрытую дверь и засмеялся:

– Тьфу, напугал, енот там бродит, объедки подбирает. Все хорошо, давайте завтракать, путь длинный.

Лодочник достал из своего узелка хлеб, жареную рыбу, яблоки. Видя, что у меня ничего нет, поделился. Мигом мы съели скудный завтрак и пошли к лодке.

Там я уселся на носу, лениво оглядывая проплывающие берега и деревушки. Напряжение последних дней отступило, из Франции выбрался благополучно, а как там Жильбер? Тех убийц я убрал, но король-то остался, вдруг решит подчистить всех, кому что-либо известно о покушении. Жалко будет мужика – голова на месте, быстро способен обучаться; трусоват, правда – так он и не воином служит, ему саблей махать не надо.

Лодочник мирно двигал веслами, течение ему помогало. В обед пристали к берегу у какой-то деревушки, лодочник принес хлеб, вареную курицу и вино – видимо, не в первый раз здесь бывал, уж очень быстро обернулся. Мы неплохо поели и двинулись дальше. К вечеру вдали показались огни городка.

– Все, считай добрались! Здесь уже нет пограничной стражи, и если сами не привлечете внимание, то никому вы не нужны. Мсье еще должен половину золотых, да за еду.

Я отсчитал деньги, контрабандист честно выполнил свою работу.

– Подскажи, как мне половчее добраться до каких-либо портов в Голландии?

– Лучше всего прямо по реке плыть до Дордрехта, затем на север по суше миль тридцать, и все порты – Гаага, Лейден, Амстердам, Ден-Хелдер и еще куча более мелких к вашим услугам, мсье.

– А не предложишь ли кого знакомого?

Лодочник почесал давно немытую голову.

– Нет, на лодке очень далеко, нужно речное судно, проще в Намюре в порту найти, ниже Намюра и до самого моря суда ходят очень часто; правда, сейчас не лето, но три-четыре посудины уж всяко идут.

Я поблагодарил за подсказку и сошел недалеко от порта. В сам порт контрабандист соваться не рискнул. Ладно, тут идти пятнадцать минут, кофр только тащить неудобно, да шпага била по ногам, чай – не асфальт.

Поскольку был вечер, решил не заморачивать себе голову, зашел в первую попавшуюся гостиницу, хорошо поужинал свининой на вертеле с мозельским и завалился спать, все-таки предыдущая ночь была почти бессонной.

Утром, успев только побриться и позавтракав, пошел в порт – благо идти было недалеко. Одно судно идет вверх по течению, другое – вниз, но углевоз, вся палуба в тонкой черной пыли, ввек не отмоешься.

Так и просидел весь день, подбегая к судам. Вот уж не везет! Трактирщик забегаловки, где я сидел, коротая время за кувшином пива, подошел к столу:

– Мсье, вы куда-то торопитесь?

– Пожалуй, да. Мне надо в любой голландский порт.

– Если не погнушаетесь, то скоро пойдет дилижанс на Антверпен, а там совсем недалеко до портов, тем более в Антверпене сходятся все дороги и канал.

– Ну что ж, я согласен.

Трактирщик указал на сидящего в углу господина:

– Ваш кучер, договаривайтесь.

С виду бы никогда не подумал, что это извозчик. В черном сюртуке, в цилиндре, осанистый – прямо лакей царской кареты, не меньше. Мы быстро сговорились, и я поторопился за кофром. Памятуя свои прежние приключения на сухопутных дорогах, зарядил оба пистолета, засунув их подальше за ремень, неизменная шпага висела на поясе, в рукав затолкал пару метательных ножей.

Конечно, густонаселенная Бельгия – это не Франция, но все же, все же. Я подошел вовремя, часть пассажиров уже сидела, оставались задние места. Я засунул кофр на крышу, кучер перетянул вещи веревкой.

Я уселся и слегка задремал, что-то вымотали меня последние дни. В Россию, домой хочу, где все говорят по-русски. Правда, и дома сейчас там нет, и жены нет, даже любимой женщины нет. Можно и здесь неплохо обосноваться, но я же не Березовский и иже с ним. И так мое путешествие из Крыма затянулось.

Кто-то сел сзади, захлопнулась дверца; приоткрыв глаза, я глянул на часы. Четыре часа пополудни.

До вечера еще далеко, успеем до Брюсселя доехать. Дилижанс легко шел по дороге, и я незаметно уснул. Очнулся я от грохота, на меня падали какие-то люди; крик, пыль. Сидящие сзади попытались выбить дверцу, раздалось несколько выстрелов, сквозь фанерную дверцу, выбивая щепки, полетели пули. На мне кто-то лежал, и я телом чувствовал, как тяжелые пули ударяли в пассажира, лежавшего на мне. Ни хрена себе, прокатился в дилижансе. Выстрелы прекратились, я с трудом столкнул с себя убитого и вытащил свои пистолеты. О шпаге пока нечего было и думать, пассажиры лежали один на другом, тщетно пытаясь выбраться. Снаружи кто-то сапогом выбил дверцу, и в салон заглянула усатая толстая физиономия. Не медля ни секунды, я пустил ему пулю в лоб и выскочил наружу, упал и перекатился. Сбоку раздался еще один выстрел, но мимо. Я из положения лежа вскинул пистолет. Ба-бах! Одним разбойником меньше. Из дилижанса никто пока не выбирался, но спереди бежали двое. Я не стал разбираться, выхватил из рукава метательный нож и всадил переднему в грудь. Рубашка на нем была расстегнута, и я видел, что защиты нет. Второй, видя неудачу товарищей, прыгнул в кусты. Черт с ним, не бегать же догонять.

– Выходите, дамы и господа, кто цел, разбойников нет.

В дилижансе зашевелились. Я побежал вперед. Вот в чем дело. Поперек дороги, привязанная к двум деревьям, была натянута веревка. Или кучер ее не заметил, либо ее подняли в последний момент. Сам кучер лежал, ноги его были придавлены дилижансом. Попросив вышедших пассажиров помочь, мы приподняли довольно тяжелую карету и вытащили кучера. Был он в пыли, в ссадинах, но ноги были целы, прихрамывал лишь. С ним вдвоем мы подошли к лошадям. Одна сломала ногу и билась в постромках, пришлось пристрелить бедное животное, чтобы не мучилось.