Пушечный наряд - Страница 43

– Пафнутий, как шведы на приступ пойдут, держать стены и ворота до последнего. Как ворвутся через ворота, всех защитников – сюда. Дальше кольев и телег не пройдут, лошади попадают, вот тогда бейте, рубите, колите. Упавшие не дадут другим в город прорваться. Только мне оставьте место – как ворвутся, разочек из пушки успею пальнуть, а уж как выстрелю – со всех сторон бить проклятых.

Мы отдохнули, кто хотел – перекусил, поел, почистил оружие. Люди сидели мрачные, видно как-то просочились слухи, что подмога не скоро будет.

Шведы собрались с силами, бросились в атаку. Подскакав метров на сто, стали стрелять из мушкетов картечью по верху стены, буквально не давая поднять головы. У нас появились раненые и убитые. Часть шведов спешилась и, подхватив брошенное бревно, устремилась к воротам. Удар! Ворота затрещали, но выдержали. Я прицелился в конных, что гарцевали чуть левее, и выстрелил из пушки, не очень удачно – для каменного дроба далековато – только двое упали.

Позвав на помощь ополченца, потащил кулеврину на площадь, к врытому чурбаку. Установил, зарядил, бегом помчался на стену, воеводов мушкет был там. Все сразу унести невозможно, кулеврина килограммов семьдесят, да мушкет около восьми, а еще порох и прочие причиндалы. Услышал шведский залп и высунулся со стены. Пока они перезаряжаются, выстрелил из мушкета картечью. Успел увидеть, как один упал замертво, второй схватился за развороченную картечью руку – уже не воин. Едва пригнулся, как с противным чавкающим звуком в бревно надо мной впились картечины.

Пора уходить, тем более – ворота трещали, сыпались щепки. Я схватил мушкет, остатки пороха – не больше пары выстрелов из пушки, картечь для мушкета и торопливо спустился со стены. Добежал до пушки, успел зарядить мушкет, запалил фитиль, и тут ворота рухнули. Сначала вбежали пешие шведы, что ломали ворота бревном и, пока они были между стен надвратных башен, я выстрелил из пушки. Увернуться или укрыться им было негде, полегли почти все. По их трупам влетели конные и, не успев ничего понять, стали падать, попав на проволоку. Сбоку подбежавшие воины и ополченцы били топорами, кололи копьями, рубили саблями. Попробуйте отбиться, будучи придавленными упавшей лошадью. Тем более при падении всадники были травмированы, пусть и не все.

Через несколько минут с нападавшими было покончено. Ополченцы в азарте боя ринулись было за ворота, но Пафнутий взревел громовым голосом:

– Назад!

Услышали, повернули. Выскочили бы сейчас на ровное поле, где один конный пятерых пеших одолеет, там бы и нашли свою погибель. Грязные, в своей и чужой крови, радостно переговариваясь, ополченцы вернулись. Пафнутий развел их по сторонам от ворот, отругал за предпринятую вылазку, ополченцы весело отшучивались в ответ.

– Коли в руках зуд – подождите, сейчас опять свалка будет, – ругался Пафнутий.

Точно, как в воду глядел. Через разбитые ворота проникла группа всадников; перебираясь через трупы лошадей и людей, вырвалась на площадь. Не тут-то было.

Для чего мы колья вбивали?.. Началась свалка еще большая, чем у ворот. Падали кони, падали люди. Колья протыкали людей почти насквозь. Ополченцы времени даром не теряли. Упавших тут же добивали, не давая подняться.

Лишь в одном месте образовалась группа дерущихся. Было видно, как падал то один, то другой ополченец. Я кинулся туда. Двое шведов, встав спиной к спине, ловко управлялись шпагами. Лезвия кружились и сверкали, как ножи гигантской мясорубки. Я выхватил оба свои пистолета, прицелился, выстрелил в грудь одному и в спину другому. Озверевшие ополченцы добили топорами упавших. Заткнув пистолеты за пояс, я выхватил шпагу, но делать ей уже было нечего.

На площади лежали одни убитые. Раненых просто не было, если кто и был, ополченцы хладнокровно добили. Я подошел к выбитым воротам. Далеко в поле, у леса, маячили конные. Пусть. Сегодня их много погибло, любителей чужой земли.

Ко мне подошел воевода:

– Кожин, скажи на милость, – как у тебя получается все угадывать? Не видел бы тебя в бою – подумал, что враг.

– Пафнутий, надо думать; поставь себя на место их начальника, как бы ты штурмовал крепость?

Воевода задумался, потом высказался:

– Вроде так же. Только вот про колья и проволоку я бы все равно не сообразил. Видно ты человек ушлый, в военном деле опытный, а купцы говорят – лекарь! Правду бают?

– Правду, Пафнутий. А теперь я и пушкарь, а доведется – и за мушкет возьмусь али за шпагу.

Воевода скептически осмотрел мою шпагу.

– Таким ножиком супротив сабли ни за что битву не выиграть.

Я не стал спорить. Сабля хороша в конном бою – наносить режущие удары, в пешем бою шпага лучше – легче, не так быстро устаешь. Сабля два килограмма, шпага – один, умножь на момент инерции.

– Что делать будем, Кожин?

– А ты чего думаешь, Пафнутий?

– Плотников собрать и ворота восстанавливать, пока светло. Полагаю, сегодня они не полезут, раны будут зализывать.

– Правильно мыслишь, допреж только убитых вытащить из города – все провоняют, да не дай Бог эпидемии от падали прихватим – чуму или оспу.

Пафнутий напуганно перекрестился:

– Свят, свят.

– Кликни мужиков, пусть трупы вытащат, у стены сложат. Думается мне, шведы ночью их заберут. А лошадей за веревку да вытащить подальше.

– Так и сделаю.

Уже через полчаса мы очистили площадь от трупов. Плотники тащили к воротам толстенные плахи, и скоро застучали топоры, завизжали пилы. Оковать железом ворота, конечно, не успеют, так и старые, окованные с двух сторон, тарана тоже не сдюжили. Ратники собрались на стене – поглядывать за шведами – нельзя расслабляться.